Сергей Безбородов: «В бизнесе нужна энергия, удача и хорошие люди вокруг»
Как вы пришли в бизнес?
Первый более-менее осознанный бизнес-проект я запустил уже в 20 лет. Я из Ленинграда, на волне романтизма думал о море, хотелось чего-то настоящего. В 1988 году поступил в Высшее Военно-морское училище им. М. В. Фрунзе и стал военным штурманом. Получил хорошее образование и экстремальную школу жизни, но довольно быстро понял, что больше всего в жизни ценю свободу. Дальше сполна хлебнул бизнеса 90-х. Потом в 1995 году решил перезагрузить жизнь, получил MBA, выучил английский. Для меня это был внутренний трамплин, переход из одного мира в другой — через стажировку я попал в американскую корпорацию Honeywell. Построил карьеру, дойдя от обычного сейлза до кантри-менеджера по России и руководителя сервисного направления компании по странам Восточной Европы.
Через 7 лет в корпорации я был готов возвращаться обратно в частный бизнес. Как мне тогда сказал один коллега-американец: после твоего пути в девяностых это всё слишком просто для тебя.
Получается, что вы сделали круг — от собственного бизнеса в начале 1990-х, работы в международной корпорации, снова начали свое дело уже в начале 2000-х, но уже с новым пониманием и другим опытом?
Это был назревший шаг, к которому мы шли два года. В Honeywell начались определённые катаклизмы с деклассированием топ-менеджмента, которые отражались на уровне руководителей по Европе, лидеров, с которыми нам приходилось работать. А у нас была достаточно звёздная команда, и мы себя уверенно чувствовали в рынке.
В 2002 мы запустили Qtec. Начинали с бизнеса в автоматизации. Дальше поняли, что планку надо поднимать — в строительном бизнесе есть совершенно чёткая иерархия. Чем выше, тем понятнее и интереснее. Так мы начали входить в строительный генподрядный бизнес.
Первым партнёром стал Борис Кузинец, основатель Rose Group, создатель современной Золотой мили. У нас был опыт в property management, и параллельно строительному бизнесу мы предложили ему сделать под все его объекты управляющую компанию. Появились проекты, а вместе с ними и знакомства с топовыми архитекторами — Юрием Григоряном, Сергеем Скуратовым, Жан-Мишелем Вильмоттом, Юргеном Вилленем. Нам посчастливилось работать с действительно крутыми людьми.
Есть ли разница в подходах между российскими и западными архитекторами?
Архитекторы, добившиеся мирового признания, — это выдающиеся, уникальные люди. У наших архитекторов сильнее выражена тенденция оставаться художниками. Такая советская мантра — прожить короткую героическую жизнь и за это время сделать что-то экстремальное. Западные архитекторы думают больше по-девелоперски, до конца: как проект будет реализовываться, какова его экономическая сторона.
Сложно находить общий язык с такими яркими, выдающимися, творческими людьми?
Я знаю, что со многими звёздами архитектуры сложно работать. Но, например, Вильмотт, входящий в десятку самых крутых архитекторов мира, — очень располагающий и комфортный человек. Ещё один такой пример — Юрген Виллен, основатель Willen Associates Architekten, с которым мы сейчас работаем над несколькими частными виллами. Он, пожалуй, один из немногих известных архитекторов, кто сюда продолжает ездить. Мы с ним дружим уже 20 лет и в чём-то совпадаем по уровню венчурности и предпринимательства.
На чем сейчас строится ваш бизнес?
Я бы сказал, что по смысловой нагрузке это 50/50: генеральный подряд и девелопмент. В девелопмент мы ушли примерно 3 года назад.
Вы 20 лет отдали генподрядному бизнесу, почему решили уходить в девелопмент?
Девелопмент всегда меня лично привлекал больше, чем чистый генподряд. Генподрядчик — это компания, которая строит объекты за деньги заказчика. Заказчики могут быть разные. Могут быть девелоперы, могут быть частные заказчики, могут быть непрофильные инвесторы. Но в любом случае что-то строится по контракту за чужие деньги. А девелопер — это тот, кто создает проекты, привлекает деньги, раскручивает, развивает это, продает. Бизнесы близкие, но разные. Конечно, генподряд в чистом виде — большой серьезный бизнес, но у меня по ходу нашего развития не раз возникало ощущение, что это «сизифов» труд. Это тяжелый, неблагодарный бизнес, в котором ты всегда зависишь от порядочности заказчика, лимитирован его реалиями, деньгами, представлениями о жизни, целями, эстетическими взглядами, выбором архитектора. Девелопмент, конечно, гораздо интереснее, потому что это что-то более творческое, более венчурное, более свободное. В девелопменте больше свободы реализовывать свои идеи и цели. Мы создаем свое пространство, и в бизнесе, и в реальной жизни.
В бизнесе нужно обладать устойчивостью, чтобы бесконечно искать ресурсы, быть опорой. Как это устроено у вас?
После кризиса 2008 года у компании около десяти лет были жесткие взлеты и посадки, хотя мы все равно все время поднимали планку, повышали уровень проектов, наращивали связи. У меня был период, когда я буквально цеплялся за жизнь с полной утратой понимания — а будет ли свет в конце туннеля. Но в бизнесе, если ты делаешь то, во что веришь, проект очень быстро опять встает на ноги. Для этого нужна энергия, нужна удача, нужны хорошие люди вокруг. Нужны проекты, в которые веришь. Нужен драйв, чтобы хоть что-то получалось. Как только что-то начинает получаться, дальше это уже раскручивает маховик, это дает обратную энергию, дает возможности. Человек, который всю жизнь в бизнесе, уже как-то возможностями пользуется, цепляется за них и раскручивает.
Что для вас значит команда?
В человеческих отношениях я отчасти максималист. Работая в огромной международной корпорации со штатом в 60 тысяч человек, я всегда был приучен смотреть на ситуацию глазами своего руководителя, понимать, за что он борется. Этого же жду и от своих людей. Понятно, что при росте компании невозможно сохранять одинаковое сопряжение со всеми. Все равно определяется ближний круг. Но в любом случае в этом ближнем круге я всегда живу максималистскими категориями. Конечно, иногда люди потребительски, пассажирски пользуются этим форматом. Мне важно, чтобы люди, которые получают возможности, находясь в этом круге, отдавали не просто лояльность, а становились партнерами. У нас в компании много ярких людей, которые по-настоящему преданы бизнесу, компании, идее.
Уже три года вы занимаетесь загородным девелопментом. Ваш проект «Ильинские холмы» — это поселок со сдержанной, минималистичной архитектурой и продуманными планировками разной площади. Как и для кого вы его придумали?
Сложилась комбинация из нескольких факторов — сначала началась пандемия, люди захотели строить загородные дома. Мы много разговаривали с друзьями, друзьями друзей, потенциальными заказчиками, когда люди приходили с участком, с абстрактной идеей построить дом. Дальше начиналась работа, близкая к психотерапии, для того чтобы соединить какие-то зоны мозга у человека, понять, что же он все-таки на самом деле хочет.
Так мы построили несколько домов на уже существующих участках и поняли, что как бизнес это неэффективно и неинтересно. Захотелось создать свой проект дома, совершенный для определенного сегмента, а дальше, через него — и целый поселок для людей с определенным видением жизни, эстетики и функционала, финансовым уровнем. Поселок, в котором воплощены наши представления о гармоничной архитектуре.
Через общих знакомых вышли на участок земли, и через какое-то количество времени и проведённых переговоров, мы вошли туда управляющим партнёром, построили и продали первые пилотные дома из линейки Qhouse. За два с половиной года мы превратили чистое поле в стильный и модный поселок. Концепцию разработали совместно с бюро Willen Associates Architekten, за основу взяли «немецкий дом», стиль баухаус, получилась современная минималистичная архитектура — прямые линии и строгая геометрия фасадов, панорамное остекление, плоская кровля, натуральные премиальные материалы.
Можете поделиться основными принципами вашей работы над такими проектами?
В линейке наших домов мы предусмотрели несколько моделей разной площади, но всегда боролись за то, чтобы маленький дом был просто меньше, но не проигрывал в качестве. Мы в постоянной разработке, в поиске, в улучшении. У нас раз в неделю проходит проектное совещание, в котором я и мой партнёр лично принимаем участие, как и несколько ключевых людей компании, вся часть архитектурной команды, которая занимается этим проектом. Мы продолжаем отрабатывать новые концепции, новые визуализации, отсматривать новые инженерные решения. Это постоянный поиск, постоянный fine-tuning, доработка, дотачивание, улучшение. Очень много коллективного творчества, где основная игра — это сохранить баланс качества и красоты. То есть, как сделать красивое правильным, качественным, функциональным, экономически эффективным.
Построить загородный поселок в одном стиле — это первый шаг. Но как поддерживать это, когда дома переходят в собственность покупателей?
Важно, чтобы туда попадали люди с более-менее похожим эстетическим и культурным бэкграундом. Это важный, но сложно регулируемый момент. Но мы заметили, что фишка нашей архитектуры в том, что она не может нравиться всем. Она слишком модерновая. Архитектура уже является эстетическим фильтром.
Не скучно ли строить в более умеренном сегменте, 20 лет работая с совсем тяжеловесными заказчиками и строя огромные резиденции на миллиарды?
Со своим опытом строительства супердомов с суперархитекторами мы посмотрели, как может выглядеть «финальная инстанция», как может выглядеть самая крутая вилла, когда, например, одна акустическая колонка в доме может стоить 50 тысяч долларов. И когда ты умеешь делать что-то настолько прекрасное — ты можешь через себя пропустить, трансформировать это в такое же прекрасное, но в немного меньшем масштабе и воплотить это для другого сегмента. В нашем поселке идея очень простая. Построить красивые, по-своему уникальные дома, функциональные, лучшие для определённой весовой категории. Там всё функционально, правильно, технично и красиво.
В чем еще вы чувствуете тренд в загородной недвижимости?
Мы видим огромную несостоятельность и дефицит в сегменте премиальных домов от 600 до 1000 м². Сейчас купить готовый дом с таким метражом — это проблема. Во-первых, это вопрос окружения, потому что есть ограниченное количество поселков, когда-то уже сформированных, дорогих, но морально устаревших. Часто люди там покупают дома, сносят их и строят что-то современное. Но окружение все равно остается таким, как было. Есть более бюджетные проекты, когда все в одном стиле, но с большими компромиссами по качеству и вкусу. А современного, в такой весовой категории, продуманного, крутого, стильного, модного — этого крайне мало. Вместе с Юргеном мы сейчас строим Villa Q, новый пилотный проект такого уровня на Новой Риге. Наша задача — этот дом откатать пока в штучном режиме и дальше пустить его в серию, мультиплицировать, конечно, с разумной повторяемостью, сохранив игру форм, цветов и отделки.
Вы сейчас видите себя больше в загородном девелопменте, нет желания снова сделать масштабный проект?
Мы продолжаем заниматься проектами и другого уровня. Сейчас, например, у нас большой проект на Урале, мы строим там жилой квартал многоквартирных домов для города металлургов.
Но это что-то совершенно иное, более приземленное и функциональное. Что вдохновляет в этом сегменте?
Нам в проектах важны прежде всего идея и горизонт. Здесь мы в связке с людьми, у которых основной бизнес в этом городе связан с металлургическим комбинатом и миссия которых — этот город преобразить, вдохнуть в него новую жизнь. Для нас это участие в градостроительном проекте, в трансформации города, в том, чтобы быть идеологической частью этого. Конечно, это и строительный объем, который важен, который интересен. Сейчас мы уже научились балансировать между идеологичностью и экономическим смыслом.
Вы живете и работаете в Москве с 1998 года. Есть ли у вас проекты в родном Санкт-Петербурге?
Главное, чему нас научила жизнь в смысле какого-то венчурного творческого развития, — это фильтровать свои творческие разбрасывания и держать их ближе к core-бизнесу. И поскольку он у нас в Москве, нам проще достичь совершенства здесь, чем осваивать какие-то новые горизонты. Хотя, если бы нас пригласили в Петербург для какой-то вдохновляющей идеи, мы бы с удовольствием откликнулись. Мой личный баланс ностальгии против защитных рефлексов, связанных с прошлым, начал побеждать, и я снова возвращаюсь с радостью в город, где живут мои родители.